Консул
Сделать домашней страницей Написать нам

Анонс
«Консул»
№ 1 (74) 2025


«ДИПЛОМАТИЯ ПОБЕДЫ»

 

Точка зрения
ВЗГЛЯД НА КИТАЙ ЧЕРЕЗ ПРИЗМУ «ДВУХ СЕССИЙ»: УСТОЙЧИВЫЙ РОСТ И ОБЩЕЕ БУДУЩЕЕ
ТЕКСТ: ЛО ЧЖАНЬХУЭЙ, ГЕНЕРАЛЬНЫЙ КОНСУЛ КНР В САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ
С 4 по 11 марта 2025 года в Пекине успешно прошли третьи сессии XIV созыва Всекитайского собрания народных представителей и XIV созыва Народного политического консультативного совета Китая. 2025 год стал завершающим годом реализации 14-й Пятилетней программы социально-экономического развития и важным этапом перехода от стратегического замысла к практическому воплощению китайской модернизации. Две сессии в этом году не только подвели всесторонние итоги развития последних лет, но и обозначили стратегические ориентиры на будущее, став уникальным окном для мирового сообщества, через которое можно лучше понять современный Китай.

Швейцарский шоколад. Новый рассказ Татьяны Рябининой

Мысленно разматывая клубок событий, чтобы найти конец нити — вернее, ее начало, я подумала, что все началось, пожалуй, в тот день, когда мне рассказали о посткроссинге. Я всегда любила открытки с видами городов, причем исключительно «переваренные» почтой. Посылала их сама себе, если куда-то ездила, просила знакомых «отправить открыточку», но коллекция все равно пополнялась медленно. Отчетливо помню, как зарегистрировалась на сайте посткроссеров и получила первые адреса с кодами-идентификаторами. Все гениальное, как известно, просто. Ты отправляешь открытки совершенно незнакомым людям, они их получают, по коду регистрируют на сайте, и система выбирает твой адрес для других участников. И так по кругу.

На тот момент моя жизнь представляла собой стоячее болото, на дне которого пузырилась депрессия. У меня была до зубной боли скучная работа с обидной зарплатой и полное отсутствие личной жизни. Большинство моих подруг уже обзавелись семьями, и отношения наши поддерживались в основном редкими телефонными разговорами. Я чувствовала себя эдакой полуспящей-полумертвой царевной в хрустальном гробу и притворялась, что жду прекрасного принца, хотя на самом деле мне просто не хватало смелости что-то изменить в своей жизни. Наверно, только три вещи вызывали у меня положительные эмоции: чтение, открытки и шоколад, без которого я просто не могла жить.

Весь день с неба падала жидкая ледяная грязь. Я возвращалась с работы — промокшая, замерзшая, злая на весь свет. Меня ждали теплый плед, горячее какао, шоколад с миндалем и томик Диккенса. В такую погоду Диккенс — самое то, что надо. Привычным до автоматизма движением от крыла почтовый ящик, выудила одинокую открытку. Крошечный поезд из трех красных вагончиков полз по арочному мосту над головокружительной пропастью. Швейцария — страна в посткроссинге нечастая.

Ужинать не хотелось. Я сварила какао, переоделась в пижаму и забралась на диван под плед. Отгрызла уголок шоколадной плитки и принялась вертеть в руках открытку. Некто по имени Марк потрясающе красивым почерком, на хорошем английском сообщал, что живет в маленьком городке в «итальянской» Швейцарии. Посткроссинг — его хобби, а профессия (тут я чуть не поперхнулась) — chocolatier. У себя дома он готовит по старинным рецептам шоколад, выполняя заказы постоянных клиентов. В заключение — стандартное пожелание всех благ и «Happy Postcrossing!».

Дотянувшись до ноутбука, я зашла на сайт, зарегистрировала получение открытки и отправила Марку hurray — так посткроссеры называют короткое благодарственное сообщение. К обычным «получила», «очень понравилась» и «большое спасибо» добавила, что буквально ошеломлена его профессией, поскольку обожаю шоколад. Минут через десять пришел ответ. Марк писал, что очень рад такому единодушию, и предлагал постоянный direct swap. Звучит интригующе, но на самом деле это всего-навсего прямой обмен открытками вне рамок официального посткроссинга. Разумеется, я согласилась.

В первый год мы отправили друг другу всего по шесть открыток. В среднем они ползут из России в Европу и обратно около месяца — наверно, едут на черепахах. Потом мы решили, что это слишком долго, и договорились отправлять открытки первого числа каждого месяца. Потом — первого и пятнадцатого. Поскольку места для текста на открытках обычно немного, писали огромные «хурреи». Я рассказывала о себе и своей жизни, Марк — о Швейцарии и шоколаде. О нем самом я не знала ничего. В его профиле на сайте были указаны только предпочтения по тематике открыток, а вместо фотографии-аватарки красовался швейцарский флаг. Мои осторожные вопросы он не менее аккуратно игнорировал. Зато красочно описывал старинные маленькие городки, изображенные на его открытках, рассказывал о необычных конфетах, которые делал вручную — например, с имбирным муссом, абсентом, лавандой или черными трюфелями. Я не слишком хорошо говорю по-английски, но читаю практически свободно, а Марк писал так ярко, что я наслаждалась его короткими рассказами, как хорошей книгой, и буквально захлебывалась слюной.

Подруги, которым я, разумеется, не могла не похвастаться таким необычным знакомством, ехидно интересовались: «Ну, как там твой швейцарский шоколадник? Еще не пригласил в гости?». Между тем на работе меня повысили, и моя зарплата позволяла хотя бы раз в год съездить за границу. Почему бы и не в Швейцарию? Но нет. И Марк, и Швейцария для меня были чем-то ирреальным, как будто из параллельной вселенной. Он не проявлял ко мне никакого интереса, кроме открыточного. Может, ему было лет семьдесят. Или у него имелась любимая жена и семеро по лавкам. Или он вообще не интересовался женщинами. Зато я могла представлять его себе как угодно. Привлекательным мужчиной средних лет в национальном красном жилете с вышивкой и в маленькой черной шляпе. Или не менее привлекательным, но пожилым и в поварском колпаке. Или вообще симпатичным чудищем из мультфильма про аленький цветочек.

Так прошло почти четыре года. Иногда я с кем-то знакомилась и ходила на свидания, но ничего дельного из этого не выходило, и я писала Марку: мол, опять не повезло. Как будто рассказывала о своей жизни то ли давнему приятелю, то ли случайному попутчику в поезде. А потом я влюбилась — как в омут с головой. Мой… кто? Бойфренд, друг, молодой человек? Да неважно. В общем, он считал коллекционирование открыток глупостью, терпеть не мог шоколад и не читал ничего, кроме Financial Times. Я забросила посткроссинг и только Марку по-прежнему потихоньку отправляла открытки — как будто по обязанности, коротко и сухо подписанные. Он спрашивал, все ли у меня в порядке, но теперь уже я игнорировала его вопросы.

Через год мой роман закончился — банально и некрасиво. Краешком сознания я понимала, что это не мой человек, но ничего не могла с собой поделать. И я написала Марку — не «хуррей», а длинное письмо. Но ответа не получила. Потом было первое число, пятнадцатое — открыток от него больше не было. Я отправила еще несколько сообщений — тишина. Сказать, что мне было плохо, — ничего не сказать. Жизнь шла, как у лошади в шахте: дом — работа — дом. Открытки больше не приходили — вообще ни от кого. Я читала книги — и тут же забывала, о чем. Шоколад теперь отдавал горечью — и вовсе не шоколадной.

Прошло несколько месяцев, незаметно подкрался день рождения — такой же сырой, грязный и холодный, как и день, когда я получила первую открытку от Марка. В почтовом ящике, который я проверяла по привычке, лежало сиротливое почтовое извещение на «малый пакет», неизвестно откуда и от кого.

Почта еще работала, и я успела получить запакованную в лиловую пленку коробочку. Дома из-под обертки выпала надписанная знакомым четким почерком открытка с ирисами, моими любимыми цветами. To Anna with love. Happy Birthday!* В сиреневой картонной коробке аккуратными рядами лежали четырнадцать шоколадных конфет, самых разных — звездочки, цветы, фигурки животных. Я положила в рот восьмилучевую звездочку, обсыпанную ореховой крошкой. Ни на что не похожий вкус захлестнул волной, стало сладко, горько и как будто дремотно. Комната расплылась и исчезла.

Я сидела на траве высоко в горах, и это наверняка были швейцарские Альпы. Дул теплый ветер, откуда-то доносился звон церковного колокола. Над моей головой в угольно-черном небе горели звезды — столько и таких ярких я никогда не видела. А ведь я живу как… как в подвале, пришла в голову мысль. Вокруг огромный мир, в небе миллионы звезд, до них миллиарды световых лет, а я словно заперла себя в четырех стенах — работа, метро и магазин не в счет. Меня захватил какой-то невероятный восторг. Я протянула руки к небу, казалось, секунда — и я буду парить над горами, над всем миром, но телефонный звонок вернул меня обратно.

Одна из моих полузабытых подруг звонила, чтобы поздравить с днем рождения.

— Как ты? — поинтересовалась она с противной снисходительно-жалостливой интонацией. — Небось, одна сидишь?

— Мне подарили такой шоколад, — не удержалась я. — Ешь и прямо всякие чудеса видишь.

— С марихуаной, что ли? — усмехнулась подруга.

Я положила трубку и протянула руку к коробке, но удержалась. Не все сразу. Внутри еще продолжало дрожать радостное возбуждение. Хандры как не бывало. «Спасибо, Марк!» — прошептала я, включила ноутбук и написала ему сообщение, хотя и знала, что он не ответит. Во сне я летала над горами, а утром проснулась с давно забытым, наверно, с детства, ожиданием волшебства.

— Анька, ты влюбилась? — спросила коллега по работе. — У тебя глаза светятся, как у кошки.

Вспомнив ее слова, вечером я взяла из коробки конфету в виде улыбающегося кота — похоже, Чеширского. И снова меня подхватил водоворот вкуса, на этот раз легкого, с мятной прохладой, сладостью незнакомых фруктов и легкой кислинкой. Я оказалась в лесу, на тропинке, пестрой от солнечных бликов, а рядом… Рядом никого не было. И все же я чувствовала чье-то присутствие. Это было теплое облако добра и покоя, светлое, мягкое и пушистое.

— Эй, ты где? — спросила я.

Огромный рыжий котяра с глазами-крыжовинами возник из ниоткуда, потянулся и потерся об мою ногу.

— Жаль мне художников, — сказал он. — Рисуют либо кота с улыбкой, либо улыбку без кота — просто жуть. А я не умею улыбаться. Я сам — улыбка. Чувствуешь разницу?

Я кивнула. И улыбнулась.

— Вооот, — мурлыкнул кот. — Я улыбка, а улыбаешься — ты. И тебе никто не мешает стать такой же улыбкой для других. Тебе же от этого будет лучше. Мне, к примеру, очень даже хорошо.

Кот исчез мгновенно, а мягкое радостное облако осталось. Продолжая улыбаться, я облизнула перепачканные шоколадом пальцы и завернулась в плед.

Следующие одиннадцать дней были такими же волшебными. Необыкновенный вкус шоколада, короткое сказочное путешествие. Маленькие яркие впечатления, что-то бесповоротно меняющие во мне. Самое интересное, что истины были действительно прописными, никаких безумных открытий. Я все это знала, но почему-то до сих пор не могла пропустить через себя. Или не хотела? И вот осталась последняя конфета — простое сердечко, скромное, даже невзрачное. Неужели оно связано с любовью?

В первую секунду вкус меня разочаровал — самый обычный молочный шоколад. Но было в нем что-то необыкновенно уютное, домашнее. Вспышкой промелькнуло — я маленькая, иду между мамой и папой, они держат меня за руки, смеются, и нам всем так хорошо. А комната никуда не делась, но кто-то стоял в дверном проеме, и я видела только темный силуэт.

— Марк, это ты? — спросила я.

— Да, — ответил он. — Но я не тот, кто тебе нужен. Я просто хочу тебе помочь.

— А кто мне нужен? — спросила я и почувствовала в сладости шоколада солоноватое послевкусие слез. — Ты знаешь?

— Ты сама поймешь. И очень скоро. Мы так часто ищем за морями то, что находится рядом с нами. У тебя все будет хорошо, поверь мне.

— Но…

Но в комнате уже никого не было. На этот раз я чувствовала себя совсем не так — опустошенной, выпотрошенной. Подумалось, что моя жизнь — такая же пустая картонная коробка, как та, которая стояла на столе. К чему были эти последние две недели? Яркий праздник, а сейчас — то самое ощущение «после праздника». И с чего я взяла, будто что-то изменилось, во мне и вокруг меня?

В дверь позвонили. Я подошла к двери, посмотрела в глазок. На площадке стоял незнакомый лохматый парень в джинсах, майке и домашних тапочках.

— Кто там? — глупо спросила я.

— Ваш сосед сверху, — ответил он.

— И что вы хотели?

— Мне в почтовый ящик по ошибке бросили вашу открытку.

«Ну и положите ее в мой ящик. Или под дверь просуньте», — хотела ответить я, но рука почему-то потянулась к замку.

Мы стояли и молча смотрели друг на друга. Он был примерно моего возраста, в нем было что-то спокойное и веселое, как в улыбке Чеширского кота. И смутно знакомое. Наверняка мы сталкивались в парадном или в лифте. А может, это было какое-то другое знание — предзнание. Он протянул мне открытку. Церковь с острым шпилем. Перевернув ее и увидев марку с надписью Helvetia**, я вздрогнула, но это была подписанная незнакомым почерком «официалка» — видимо, каким-то образом мой адрес снова попал в ротацию.

ведь тоже посткроссер. Подумал, что это мне пришло. Дома рассмотрел. Хотел на следующий день опустить в ваш ящик, но забыл. И вспомнил только сегодня. Две недели она у меня пролежала. Это вам — компенсация, — и он протянул мне большую шоколадку — между прочим, швейцарскую.

— Может, кофе? — спросила я, чувствуя себя Чеширским котом.

— Я бы предпочел какао, — улыбнулся тот, о ком говорил Марк…

 

* «Анне с любовью. С днем рождения»

** Гельвеция — название Швейцарии на почтовых марках и монетах.